Хотя было это еще до той, моей войны. Вернее, война шла, только тогда еще не для меня. Что называется, локальная, не затрагивающая большую часть армии.
Наш полк стоял палаточным лагерем. Лето выдалось жарким и засушливым. В ответ на неблагоприятную пожароопасную работу начальство приказало усилить борьбу с курением. Везде, кроме специально отведенных мест.
Но люди есть люди. Им запрещай, не запрещай, они все равно будут поступать так, как удобно, а не как требуют. Да и мало ли запретов в нашей жизни? Причем отнюдь не только в армейской.
Нарушали внаглую, нимало не считаясь с приказами. Моя просьба хотя бы соблюдать некоторые приличия не помогла. Плевали солдаты на просьбы с самой высокой колокольни.
И тогда пришлось вспомнить один старый трюк. С ним меня познакомили еще в училище. Даже помню кто. Один из наших лучших преподавателей, майор Смирнов. Боевой знающий офицер, пользующийся у нас, тогда еще курсантов, полнейшим уважением.
Чашу моего терпения переполнил обычный окурок. Он нагло красовался посреди палатки, словно лежать на видном месте для него было в порядке вещей. Сухой брезент вспыхивает как порох. Главное – поджечь, а там не успеешь толком среагировать, как уже остался без крыши над головой.
И тогда я разозлился по-настоящему.
Бычок был обнаружен перед вечерним построением, когда бойцы уже направились на подобие плаца. Им же лучше. Первая возможная гроза так и не разразилась над их головами. Обошлось без криков. Сюрприз их ждал после отбоя. В палатке. В моем лице.
По летнему времени темнело поздно, но в палатке уже царил полумрак. Поэтому меня увидели не сразу, а спустя несколько мгновений. Но раньше ли, позже ли – это теперь не имело никакого значения.
– Взвод на выход! – коротко скомандовал я.
Они построились. Без энтузиазма, наверняка матерясь про себя, однако куда в армии от начальства денешься?
– Что это? – Я показал бойцам окурок.
Ответом была тишина. Видно, по голосу поняли – шутки кончились, и теперь ожидали разборок, выяснений, кто из них является нарушителем приказа.
– Мне плевать – чей, – успокоил я взвод. – Зато мне не на плевать , что мои приказы игнорируются.
Читать нотации дальше я не стал. Решил, что словами все равно не пробьешь этих молодых охламонов. Не понимают люди слов, если слова не подкреплены делом.
– Плащ-палатку.
Приказание было выполнено с некоторой задержкой. Бойцы пока не понимали, во что они вляпались.
– Саперные лопатки. Всем.
Я бы обязательно добавил оружие, однако оружейка, на с часть е солдат, была закрыта. Им просто повезло...
– Первое отделение, берись! – Я торжественно положил в центр плащ-палатки злосчастный окурок.
Бойцы все еще не понимали. Может даже думали, что у взводного поехала крыша.
– Взвод бегом!
Руки солдат привычно согнулись в локтях.
– Марш!
И мы побежали. В хорошем темпе.
Окрестности лагеря я изучил достаточно неплохо и заплутать не боялся даже в темноте. Уж с чем, а с ориентацией никаких проблем у меня ни когда не возникало.
По ощущениям, мы отбежали километров на десять, когда мне понравилась одна из полян. Понравилась – громкое слово. Кроме луны, никакого освещения не было, но не цветочками же я собирался любоваться! Цветочки оставим для сентиментальных барышень, буде таковые еще уцелели на свете.
– Стой! Копай! – Я старательно отмерил квадрат два на два метра. – Глубина – два метра. Приступить!
Орудовать малой саперной лопаткой – удовольствие из после дних, однако никто не роптал. Понимали – я ведь мог ошибиться с выбором места и заняться исправлением ошибки. Например, приказать копать чуть дальше . Поляна большая, а не хватит – найдутся другие места .
Трудились быстро, то и дело сменяя друг друга. Я подождал, пока яма достигнет требуемого размера, и скомандовал :
– Становись! Головные уборы снять!
Бычок полетел примерно по центр у. Я взял под козырек, прощаясь с бедолагой, и вздохнул:
– Пусть земля будет пухом! Закапывайте, ребята!
Обратно я вел их опять бегом.